Шалаши не раз видел в половодье в пойме Клязьмы у Тинской переправы. Перед Глебово дорога спускается к пойме, и в высокий разлив вода плещется о край асфальта. С шоссе кажется, что торчат эти странные сооружения прямо из воды. Добраться до них можно только на лодке, а на ней, особенно на «резинке», много не привезешь – вот и «лепят» их охотники из чего попало, что есть под рукой. Наш егерь, Анатолий Николаевич, что живет в клязьминском городке, тоже ставит весной шалаши, на случай если охотники из бригады «экскаваторщиков» (угодья закреплены за КЭЗ) приедут, да и сам не прочь поохотиться. Для этого и подсадных держит. Ставит он свои шалаши в другом месте, в большой излучине Клязьмы ниже городка. Однажды мне, начинающему охотнику, довелось воспользоваться одним из них. Но то ли я слишком большой, то ли шалаш слишком маленьким оказался – ничего путного из этого не получилось. Теснота. Скрюченное тело затекает, а чуть попытаешься изменить позу, недоверчивый, сторожкий селезень, которого, затаив дыхание, поджидал целый час, мгновенно слетает. Все старания и муки впустую. Ради добычи готов потерпеть неудобства, но если не везет – становится скучно. В общем, в тот раз, не понравилось…

За прошедшие годы охотничьего опыта поднакопилось, и теперь у меня есть охотничий пес – спаниель, без которого ни шагу ни на какую охоту. Собачка, хоть и небольшая, но в обычном шалаше нам места точно не хватит. Поэтому подумал, прикинул и решил: а зачем шалаш? Можно простую засидку сделать: между двух сосен жердь укрепил, обложил лапником, припорошил немного сухой прошлогодней травой, и ширма готова! Получилось хорошо и удобно: с воды не видно, а нам с Айтосом просторно. Ушастому попонку постелил, себе – раскладной стульчик поставил. Тут же ружье, патронташ. Ну и термос под рукой с бутербродами, конечно. Расположился с комфортом – сквозь проделанные окошки, как через бойницы, поглядываю на плес, на подсадную. А она надрывается, призывно кричит – работает, старается. Манит под выстрел бродягу селезня песнями любви. Мой пес на нее не реагирует. Русский охотничий спаниель вообще очень понятливый. Один раз дал понюхать, сказал, что это не наша дичь, и все. Теперь, ежели что, он подсадных даже пасет – не позволяет уходить далеко от корзины, заворачивает обратно. Сегодня, в день открытия охоты, выбрал Репниковскую заводь. Это перед деревней Репники съезжаешь с шоссе влево и по лесной дорожке, сквозь сосновый бор, круто вниз к Клязьме, к заводи…

Этой весной половодье высокое, подобралось к самому лесу. Ивняк, выросший на берегах заводи, стоит по «пояс» в воде. Между ним и лесом широкий плес. Медленное течение несет сверху разный мусор с лугов – палки, щепки, пластиковые бутылки, плывут клочки грязновато-белой пены. В полузатопленных зарослях, подальше от берега, прячутся осторожные селезни. Оттуда их и выманиваем. Доносится характерное шваркающее «кря-кря». Это они переговариваются с моей подсадной уткой-провокаторшей. Диалог, наверное, примерно такой:
Страстный призыв – «Летите ко мне – будет море любви!»
Недоверчивый вопрос – «А не врешь?»
Еще более страстно – «Нет. Жду-жду-жду-жду-у!!!»

Ну как вожделеющему сладострастной любви устоять? А тут еще рядом соперники, вдруг опередят?..

Осторожно смотрю в бойницы: утка стоит на кружке, вытянула шею, и во все горло обещает удовольствие. Из-за дальних кустов выплыл селезень. В бинокль он кажется совсем рядом – рукой подать. Его намерения подчеркивает яркое брачное оперение. Вот, не обнаружив опасности, он пару раз «шваркнул» и низко над водой подлетел в ближние кусты. Диалог возобновился. Красавец еще поперекрякивался с подсадной, что-то уточнял. Наконец, медленно выплыл из своего «схрона» и перепорхнул чуть ближе. Кажется, процесс пошел. Приготовил ружье. Спаниель насторожился, напрягся, глухо заворчал, поднял голову и посмотрел на меня. Я прижал палец к губам – знак «тихо!». Но вот на мгновение отвлекся и упустил момент, проморгал! За этот момент селезень взлетел и коршуном, так показалось мне, упал прямо на утку. В момент подлета выстрелить не успел, а сейчас нельзя, утку застрелю. Совершив все, что предусмотрела природа для продолжения утиного племени, селезень прямо с утки взмыл вверх и – в сторону. Жму курок – звук выстрела покатился над водной ширью к дальнему лесу противоположного берега и через пару минут вернулся эхом обратно, словно кто-то еще стрелял. Яркий жених тряпкой плюхнулся на воду – только брызги в стороны да побежали круги по воде. Утка, как ни в чем не бывало, занялась своим туалетом, прихорашивается: плещется, окунается головой в воду, чистит и оглаживает клювом взъерошенные перышки. Через пару-другую минуту она была готова ко второму туру. Тем временем жертву страсти потихоньку сносит вниз по течению. Пес волнуется. Я не тороплюсь посылать его за добычей. Начавшая уже манить следующего сластолюбца, ненасытная красавица могла испугаться и заполошным ором разогнать всех прячущихся в кустах женихов. Наступила бы слишком длинная пауза в охоте. Наконец, даю спаниелю долгожданную команду – «Подай!» и показываю направление рукой. Это лишнее – пес и так не сводит глаз с уплывающей добычи. Минута, и вот держу в руках первую, добытую сегодня и этой весной птицу. Разглядываю нарядное оперение: зеленую с бронзовым отливом голову, белое колечко на шее, красновато-коричневую грудку, синие с отливом «зеркальца» на крыльях, кокетливые завитушки на хвосте. Смотрю, куда попала дробь. Кучно легла – видимо, центром осыпи угодил. Налюбовавшись, отдал ждущему своей очереди Айтосу. Он пару раз ткнул добычу носом и положил на нее свою морду. Все. Теперь, кроме хозяина, никому не отдаст и никого близко не подпустит. Молодец, глажу его по умной головке. В душе охотника восторг. Первая добыча, первая награда за зимнее долготерпение. Адреналин в крови кипит, хочется вскочить, куда-то побежать, кому-то похвастаться удачей, метким выстрелом. Но, тс-с… Сдерживаю себя. Утка старательно работает, манит следующего. Внимательно слежу за округой. Вот, похоже, из-за реки кто-то подлетел и скрылся в кустах. Может, показалось? Нет! Послышалось шваркающее «кря». И начались коварные признания в любви на утином языке. Все – никуда он теперь не денется, будет наш, если не промажу…

За утро взял трех селезней, а больше нельзя. Установлена дневная норма. Весеннее солнышко пригревает. Воздух кажется немного сладковатым – это цветет верба. Домой не хочется, да и рано. Пришла в голову мысль: а не отведать ли дичинки, можно запечь добычу на углях? Варят же рыбаки на берегу уху? Время есть, дров в лесу много. И будет цель и основание остаться поохотиться на закате. Норму-то надо добирать.

Подумалось, как здорово, что со мной ушастый помощник – избавил от необходимости доставать добычу воды. Всегда есть риск оступиться или в яму угодить. Купаться рановато – сегодня только 15 апреля.